[barabaka]

Прошло несколько недель, как меня полуживого принесли в деревню. Мне повезло, что в бреду я выполз на дорогу и отключился от потери крови. Баба Вера лечила травами и разной лечебной стряпней. Никогда не ел подобной гадости, но мысль о том, что эта вонючая дрянь должна помочь, заставляла все это проглатывать. И действительно, на поправку пошел очень быстро. Я даже привык к этим пожелтевшим стенам. Со временем начал немного вставать и помогать по хозяйству. Не хотелось чувствовать себя нахлебником.

Черноглазая София периодически наведывалась в гости. Кажется, мы стали очень близкими за это время. Когда я встал на ноги, по ночам мы тайно выходили из селения на холмы и сидели под звездами. Еще никогда мне не было настолько свободно и легко. Кажется, все останавливалось в те незабываемые моменты. Нам было хорошо вместе, и я забыл о своем прошлом мире.

Однажды утром я проснулся от лая барбоса в соседнем дворе. Пес был старый, но свой хлеб отрабатывал исправно. Я подбежал к окну. По селению стелился туман и вдалеке слышались мужские голоса. Сердце начало разгонять кровь. Неужели федералы устроили зачистку? В комнату вошла баба Вера. На плечах была наспех накинута телогрейка, а в мозолистых руках был большой амбарный ключ. Она подняла руку вверх и низким голосом пробурчала -Давай на чердак! - я мигом испарился из душной комнаты.

Через пару минут успокоил дыхание. Застегнул молнию курточки. Руки начали дрожать и, казалось, перестал их контролировать. Медленно подполз к маленькому окошку. На стекле проступили капельки воды. Запах сырости сильно бил в нос. Этот запах вернул меня в детство. Я вспомнил, как, еще маленьким, лазил на чердак дедушкиного гаража и, интереса ради, рылся в старых вещах, рассматривал древние полуистлевшие открытки, находил вещи, которые когда-то были кому-то дороги.

Длинным рукавом протер маленькое окошко. Не видно, хоть тресни! Приложил ухо к щели между досками и стал вслушиваться. Паутина обволокла голову, но мне было не до нее. Голоса стали приближаться. В один миг мои зрачки резко расширились. Я узнал голоса наших ребят.

Да они чуть в обморок не попадали, когда я, с ехидным видом, показался в дверях. Ребята бросили на землю оружие и кинулись ко мне.
- Ни..я себе! Барабака? Живой??!!!
- Живее всех на свете! Эй, только осторожно с обнимашками! Ээээ! Хорош-хорош, плечо еще заживает, мне еще детей рожать и дом, ну, это...
-Заживает? Да ты ...Хе-хе.. Ты все время тут был? Твою ж мать! - Сквозь слезы прокричал сержант. Он был высокого роста и крепкого телосложения - Ну, ты чудак-человек! Мы ведь тебя уже похоронили давно, мерзавец! Хе-хе! Иди я тебя за щеки потискаю! Ууу, отьел, как у хомяка!
-Нормальные щеки. Натурпродукт вам - не сухпаек!
-Ты, кстати, мне две бутылки коньяка должен! - улыбаясь возмутился Метис.
Ага,- улыбаясь сквозь слезы, я сделал кислую мину - а Спруту торчу пять бутылок!
-Спрута больше нет. - Сержант опустил голову и, кинув взгляд на забор, потер нос.
- Как? - я закусил губу уставился на него. Ведь еще совсем недавно мы сидели в кузове грузовика, рассказывали анекдоты и без слов понимали друг-друга настолько ясно, намного яснее и ярче, чем в мирное время с самым лучшим другом.
- Снайпер. Две недели уже как прошло.
-А что, молочко есть в доме? - разбавил ситуацию Джек. Он всегда знал что сказать в нужное время.
-Да, сейчас бабу Веру позову, только на землю меня спусти, а?
-Да ладно, успеем еще.

Меня опустили на землю и то и дело, прикрикивая радостные возгласы, похлопывали по плечу. Я был пьян от счастья, смотрел на знакомые и радостные лица, и почти не слышал, что они мне говорят. Мы стояли, смотрели друг на друга кричащими глазами.



Ребята рассказали последние новости. Рассказали, что обстановка накалилась после того, как нами был сбит штурмовик и что повстанцы готовят федералам еще один хороший подарок. Через несколько дней, когда мы с Софией ушли на холмы, я осторожно сказал, что мне надо уходить с отрядом. Ее глаза в миг взорвались тысячей огней и тонкие пальцы крепко вцепились в мои плечи.
-Я тебя не отпущу, слышишь? Не отпущу с ними! Тебя там убьют! - дрожащим голосом прокричала София.

Больше никто не промолвил ни слова. Мы так и стояли, обнявшись до рассвета и смотрели на краснеющий восход. Утром я молча взял вещи, оставил записку и растворился в тумане с отрядом солдат, оставляя глубокие следы на мокрой дороге из глины и песка.